О романе «Возвращение в эмиграцию»

Роман «Возвращение в эмиграцию» я писала всю жизнь. Это не означает, что и в раннем детстве сидела с пером в руке и записывала впечатления от маминых рассказов о канувшем в небытие прошлом. Нет, конечно. Но она, прекрасный рассказчик, водила меня по закоулкам своего детства, отрочества и юности, погружала в атмосферу тех лет, с какой-то странной настойчивостью, из года в год все ближе подбираясь к главному поступку в жизни моих родителей – отъезду из Парижа в 1947 году.

Я думаю, ею руководила ностальгия, злая тоска по утраченным близким людям. И от того рассказы ее раз за разом становились все красочней. Я входила в ее мир, начинала ощущать себя его частицей, начинала «видеть» тех, о ком в том или ином случае она повествовала мне.

Папа – нет. Его нелегко было вызвать на откровенность, о его прошлом я знаю гораздо меньше, чем хотелось бы. Но уж если на него нападала минута, мы с мамой весело смеялись над его рассказом, хоть, как правило, речь шла о не слишком веселых вещах. Такой уж была его привычка – смотреть на мир сквозь кристалл присущей ему иронии.

Мой первый писательский опыт совершился где-то в конце шестидесятых годов, и не был удачным. И это вполне естественно. Повесть об эмигрантском прошлом была услышана, но не была выстрадана. Но я знала: рано или поздно роман будет написан.

Только спустя двадцать с лишним лет я осмелилась взяться за него, предварительно упросив маму написать короткие заметки к тому или иному эпизоду. Мне нужны были главным образом бытовые детали, «жест», «план местности». И она выполнила эту каторжную работу. Первую книгу романа писала пять лет, с 1988 по 1993 год. По семь – десять часов стучала на пишущей машинке «Эрике», вычитывала текст и перепечатывала заново.

В советское время он не мог быть опубликован, это очевидно. Но я не смогла его опубликовать полностью и в новейшие времена. И только недавно «Звезда Востока» - единственный «толстый» журнал в Узбекистане, выходящий на русском языке, приступил к публикации романа в незначительном журнальном сокращении. Уже вышла большая его часть, продолжение последует еще в двух номерах.

Вторая книга писалась легче. На нее ушло всего три года. И здесь, как говорится, я уже «была». Второй роман посвящен судьбам эмигрантов, имевших неосторожность возвратиться на историческую родину. И поскольку речь идет о послевоенных годах вплоть до смерти Сталина, я никак не могла обойти темы Гулага. И никогда бы я не осмелилась даже прикоснуться к ней, не будь на моей книжной полке исследования самого горестного на нашей планете Архипелага, Великой книги А. И. Солженицына.

Вторая книга романа «Возвращение в эмиграцию» издана мною все тем же частным порядком очень маленьким тиражом. Осталось написать третью. Деваться некуда – пишу, хоть это гораздо легче. Или труднее? Как в песне Б.Окуджавы:

Были дали голубы,
Было вымысла в избытке,
И из собственной судьбы
Я выдергивал по нитке.

Вот я и подошла к неизбежным вопросам моих читателей:

- Скажите, это автобиографический роман?
- Да.
- Простите, это автобиографический роман?
- Нет.

Так где же правда?

А правда там, где художественный вымысел воспринимается как достоверный.

Одна моя хорошая знакомая, прочитав роман, допытывалась:

- Все было именно так, как ты написала?
- Нет, конечно, - отвечала я.
- Тогда почему ты не написала, как было на самом деле?
- Но меня «там» не было.

Она как-то странно глянула на меня и пробормотала:

Не было меня ни в двадцатых годах, ни в тридцатых. В сороковых, считай, тоже почти не было. Что я могла соображать в 5-6 летнем возрасте? Вот почему я изменила фамилии и имена большинства героев. А как их звали «по правде»... да разве это теперь имеет какое-нибудь значение?

Но не только по рассказам родителей собирался материал для романа. Кропотливо, дотошно выискивала по крупицам скупые сведения об эмиграции первого исхода в советской печати, училась читать между строк, занималась статистикой. Ясно, что почти каждый герой романа отличается от исторического лица, послужившего для него прототипом. В первую очередь я старалась выделить в нем главное, что органично вписывалось в общий исторический поток событий, что поддерживало сюжетную линию книги.

Исключение составляет Мать Мария. Здесь я скрупулезно, по словам живых свидетелей, моих родителей, проживших на улице Лурмель 77 три с половиной года, шаг за шагом восстанавливала подлинную картину происходившего.

События, описанные в главах, посвященных Матери Марии, мне пришлось реставрировать в буквальном смысле слова. Не хочется говорить, но в советскую эпоху об этой удивительной женщине было написано и представлено на экране немало вымысла в угоду укоренившегося в советской пропаганде «образа» сопротивленца и подпольщика. Меня и сегодня упрекают, дескать, мало героизма. Никто не бегает с листовками по Парижу, не прячет на чердаке оружия, не слушает Москву с громовым голосом Левитана. Героизм Матери Марии, отца Дмитрия Клепинина и всего их окружения как раз и заключается в отсутствии показного, надрывного. В них все было просто и естественно. Они прекрасно осознавали нависшую над ними смертельную опасность, но не могли поступать иначе в условиях гитлеровской оккупации. У них просили помощи – они ее оказывали. Просили спасти – спасали. Об этом я и старалась писать в своей книге.

Сегодня я отпускаю роман на свободу. Довольно ему пылится в архиве. Мои немногочисленные читатели вполне одобряют этот решительный шаг. Не знаю, получится ли что-нибудь из этой «интернет-затеи». Быть может меня и здесь не найдут. Но тех, кто найдет, остается лишь поблагодарить за внимание и выразить надежду, что мой труд, мои усилия не пропали даром.

На отдельной странице сайта (Фотоальбом) размещены фотографии и документы, имеющие непосредственное отношение к истории моей семьи. Здесь может возникнуть путаница с фамилией Васильевых. По случайному стечению обстоятельств ее носили представители семьи моего отца, а так же семьи матери по линии ее бабушки.

В ранних редакциях романа я упоминала имена героев Сопротивления Б. Вильде, А. Левицкого и В. Оболенской, рассказывала об их героической гибели во время войны. К сожалению, эти главы пришлось потом сократить, т. к. они нарушали целостность повествования. Думаю, прекрасные лица этих людей никого не оставят равнодушными.

Ариадна Васильева

Читать первую часть романа
Читать вторую часть романа